1968 — год прав человека

Воспоминания

И еще одно четкое воспоминание: как уже 22-го августа я еду из Малаховки, с дачи, где все это случилось с дедушкой, в Москву на электричке. И я стою в электричке и думаю: «Почему все так спокойно едут, когда началась война?» МЫ ввели войска: вот как фашистская Германия 22-го июня начала войну с СССР, так сейчас МЫ начали. Я очень хорошо помню это ощущение — что мы начали войну с Чехословакией. Раз мой дедушка кричит «Рота, вперед!», а потом теряет сознание — значит, наступило что-то из ряда вон выходящее. А все вокруг выглядит так, как будто ничего не случилось: народ едет в Москву с дачи. Август.

Елена Вигдорова

преподаватель литературы

Действия

Недельная забастовка старшеклассников-латиноамериканцев в Лос-Анджелесе

СМИ

Заметка «Русской мысли» от 5 сентября 1968 г. о протестах против ввода войск

Дневники

Вся страна обсуждает это событие. Среди испанской эмиграции, прежде всего — в среде испанских коммунистов, началось нечто вроде мини-гражданской войны. Среди интеллигенции разгораются горячие обсуждения. Ежедневно собираемся с Володей Максимовым, Окуджавой, Юрой Любимовым и Высоцким. Все ужасно встревожены и возмущены. Тарковский подавлен.

Анхель Гутьеррес

советский актер испанского происхождения

Воспоминания

Чуть позже «Хроника» началась. Я знал, что она появилась. Когда мог, читал. Помню, как я в метро с кем-то встречался: он мне завернутый в газету сверточек, там «Хроника», я должен был прочитать ее и передать кому-то. Очень было важно не знать, кто тебе ее дал. Это же была такая этикетность своеобразная: уже когда тамиздат появился, даже близкие друзья не задавали друг другу вопросов «Откуда это у тебя?». Ну не надо знать на всякий случай

Лев Рубинштейн

поэт, публицист

Воспоминания

У каждой страны при этом был свой фокус. У Франции и Германии был фокус — никогда больше не противостоять. Они создавали очень медленно общий учебник истории.... денацификация и денационализация. Идея объединенной Европы она тогда было очень сильной, очень важной. Ранняя глобализация того времени — это Битлз, Роллинг Стоунз, Вудсток, сексуальная революция, но главное — антивьетнамская кампания и симпатия с левыми — это время полевения и Америки.

Гасан Гусейнов

историк

Воспоминания

Жизнь складывалась из мелких конкретных вещей: у отца из битвы с цензурой. За каждый абзац, за каждую формулировку, чтобы пробить публикацию в журнале. У мамы за возможность учить русской литературе так, как она считала нужным. (Мама, кстати, принадлежала к числу солженицынских «невидимок», так он называл своих тайных помощников.) А меня потом спасло то, что с конца 1970-х я начала записывать потихоньку интервью с бывшими узниками ГУЛАГа. Это меняло отношение к жизни.

Ирина Щербакова

историк, общество «Мемориал»

Воспоминания

Венгр цедит сквозь зубы:
– С вашей красной футболкой вы провоцируете их. Здесь запрещены две вещи: носить красное и произносить слово «русский». С 1956 года русские войска оккупируют нашу страну.
– А почему нас не предупредили?
– Потому что это кажется настолько смешным, не так ли? – признается он печальным голосом. – Мне было стыдно.

Мишель Мерсье

французская киноактриса

Высказывания

Карикатура: Наши пражаки знают, что у русских солдат дом остался далеко, и поэтому, чтобы сделать их визит лучше, они пытаются его приблизить. Неизвестный автор

Обложка американского журнала Life, посвящённая событиям в Чехословакии, 30 августа 1968