… Мы идем обедать в ресторан. Стоит хорошая, теплая погода. На мне легкое платье. Он натягивает брюки и красную футболку. По дороге Ален рассказывает мне, что в Париже студенческие молодежь выходит на улицы, только неизвестно точно почему. Возмущение растет. Синдикаты, встревожась, принимают ответные меры. Грядет всеобщая забастовка.
Наш шофер засыпает его вопросами. Он везет нас в самое шикарное здание Будапешта, куда позднее приедет за нами.
Столики установлены на открытой площадке. С нашим появлением все замолкают. Мы просматриваем меню. Официантов нигде не видно. Когда наконец приходит один из них, причем, в плохом настроении, то оказывается, что все блюда, которые мы заказываем, уже закончились. Странно.
– Ну принесите нам то, что у вас есть.
– Ваше заведение – суперкласс, – говорит Ален шоферу, возвращаясь домой. — Еще немного – и нас бы выставили на улицу!
Он смущенно пожимает плечами, не стараясь ничего объяснять.
– Это ненормально. Что они против нас имеют?
Венгр цедит сквозь зубы:
– С вашей красной футболкой вы провоцируете их. Здесь запрещены две вещи: носить красное и произносить слово «русский». С 1956 года русские войска оккупируют нашу страну.
– А почему нас не предупредили?
– Потому что это кажется настолько смешным, не так ли? — признается он печальным голосом. – Мне было стыдно. – Он бросает взгляд в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что я не рассердилась. Я улыбаюсь ему. Он видит, что его пассажирка не злится.
Несколько дней спустя мы вновь отправляемся в тот же самый ресторан, и с нами происходит то же самое. Я в платье голубых пастельных цветов, а Ален – в светлом костюме цвета морской волны. Он прицепил в петлицу маленькую ленту – ордена Почетного Легиона! Вызов очевиден: мы – глаза и уши партии, которую тут ненавидят!
Мерсье М. Маркиза ангелов, или разбитое сердце Анжелики. Шымкент, 1997.