Советские войска вторглись в Чехословакию.
Вернулся с охоты. Ездили с Артуром Макаровым, Андреем Тарковским и Жанной Прохоренко. Рано утром пришел наш друг, старик крестьянин Гришка-сынок и сообщил: «Наши танки ворвались в Прагу». Я остолбенел, потерял дар речи: ведь буквально день или два назад Председатель правительства Косыгин в Финляндии категорически отверг возможность вторжения советских войск в Чехословакию. И мы, да и весь мир, поверили А. Косыгину. А тут вдруг… Артур засиял от радости. Я высказал свое возмущение, но Артур спокойно и непринужденно сказал: «Правильно сделали! Что ты возмущаешься? Правильно. Зачем свое отдавать?!»
— Как – свое? С каких это пор Чехословакия – это твое?!
— А с тех пор, как мы ее освободили от фашизма… Там тысячи наших солдат погибли. Не будем же мы сейчас отдавать наше!
— Артур, ты в своем уме? Ты что говоришь, «наше, свое»… Чехословакия – это суверенное государство со своей историей и культурой богатейшей, со своей мощной индустрией. С каких пор это твоя земля? И разве советские войска освобождали ее от фашизма, чтобы присвоить себе? Непостижимо!
Артур рассвирепел и чуть было не полез с кулаками на меня. Жанна его успокаивала. Я быстро собрал свои вещи в рюкзак и отправился в Москву. Шел пешком километров десять до ближайшей деревни и там договорился, чтобы меня на тракторе довезли до станции. Тракторист был в дымину пьян и то и дело уводил трактор в обочину мимо леса, и несколько раз мы чуть не врезались в деревья. Мне приходилось с трудом выруливать и вытаскивать трактор на дорогу, да еще держать совершенно пьяного тракториста, который вываливался из машины. Я его уговаривал и обещал хорошо заплатить, но пьяный человек живет по другим законам. С Божьей помощью, часа через два, наконец, я полуживой приехал на полустанок.
Как только приехал в Москву, прямо с вокзала позвонил Володе Максимову. Он плакал навзрыд и ругался многоэтажным матом: «Сволочи, на суверенное государство напали вероломно, как Гитлер напал на нас в 41 году… Сволочи, фашисты!» Мы договорились тут же встретиться на улице Горького у ресторана «Баку». Там же и пообедали. Я старался успокоить разъяренного Володю. По тротуарам патрулируют военные. Людей на улице почти нет. Пустой город.
Вся страна обсуждает это событие. Среди испанской эмиграции, прежде всего – в среде испанских коммунистов, началось нечто вроде мини-гражданской войны. Среди интеллигенции разгораются горячие обсуждения. Ежедневно собираемся с Володей Максимовым, Окуджавой, Юрой Любимовым и Высоцким. Все ужасно встревожены и возмущены. Тарковский подавлен. По улицам патрулируют военные. В Москве объявлено военное положение. Кошмар.
Гутьеррес А.Г. Дневники русского испанца. M.: Издательство Академии им. Н.Е. Жуковского, 2017.